[крупнее здесь]
Если хорошо поразглядывать карту, тут можно увидеть много интересного. Например, снесённый в 1950 году клуб "Строитель" в аккурат на месте нынешнего ДК "Автомобилист" (то есть теперь конечно уже клуба Hollywood). Интересны также обозначения, показывающие сеть железнодорожных веток. Представьте, что железная дорога проходила прямо через этот пешеходный переход.
[2]Теперь о книге. Это подробнейшим образом записанные живые воспоминания о послевоенном Челябинске (с 1946 года), в том числе Будёновке и Плановке в ней посвящена целая глава. Я процитирую здесь несколько больших выдержек, касающихся Будёновки, хотя вообще книга интереснейшая, в ней много воспоминаний и про центральную часть города.
В Перми бараков было сравнительно немного, и их быстро сносили, а поселков типа Буденовки, Нахаловки, Малакуля вообще не припомню. Сказывалось, что город стоял среди дремучих лесов. Там и печи-то в частных домах топили не углем, а дровами. Проще запастись крепкими бревнами, чем достаточным количеством шлака. Именно его использовали чаще всего при строительстве челябинских мазанок. Мы года через полтора тоже поселились в "шлаковом" доме, и я в деталях изучила процесс изготовления подобных жилищ. Наколотили два ряда досок (вначале самые нижние звенья), между ними насыпали и утрамбо-вали шлак. Постепенно поднялись до намеченной крыши. И когда будущие хоромы уже почти готовы (сенки, сараи, туалет в углу двора и пр. - не в счет), заштукатурили стены внутри и снаружи, побелили - го-тово! Дом даже радует некоторым сходством с украинской хатой; осо-бенно если еще кустов и деревьев в палисаднике насадить. А что зарылся он в землю чуть ли не по самые окна, что холодновато в нем зимой, если не поддерживать огонь в печи - сие и подобное казалось сущими пустяками.
Вот уж где действительно легко было заблудиться, так это в облепивших город по окраинам небольших, но весьма густо населенных, состоявших из тесно прижавшихся друг к другу частных домишек по-селков-самостроев. Домишки были такими невысокими, что даже мне, коротышке, легко было опереться подбородком об их крыши. Вначале многие районы частной застройки возводились по плану. Власти приветствовали инициативу граждан строить собственное жилье. Эти поселки (например, Плановый поселок ЧТЗ, появившийся в 1930-1940-х гг. XX в.), отличались четкостью кварталов, прямизной улиц, добротными бревенчатыми или даже каменными домами, садами-огородами вокруг них. На Плановом построили четырехэтажную школу, неплохой каменный магазин, повесили почтовый ящик. Появились водопроводные колонки, пусть и далековато друг от друга; радио, электричество, собственное кладбище и иные блага цивилизации.
Но потоки хлынувших на грандиозные стройки были столь велики, что не спасали ни "социалистические городки" многоэтажек, ни сонмища бараков, ни плановые поселки частного жилья, ни двухэтажные скороспелки... А жить-то где-то надо было. Что уж говорить о лавине эвакуированных в годы войны? Вот и начался самозахват любого свободного клочка земли, находился ли он возле огромной свалки или прямо на болоте. О былом напоре строителей и "комфорте" воздвигаемого жилья говорили уже названия поселков: Шугаевка, Колупаевка, Чертовы бараки, Партизан... Власти против самостроя не возражали явно. Наверное, даже радовались, что жилищный вопрос решается сам собой. Но воспринимали сие явление как предельно временное. Поскольку я вскоре поселилась на стыке поселков Планового и Буденовки (официальное название "Поселок Нагорный") и прожила там довольно долго, то в деталях изучила их бытование. В Буденовке не было не только школы, магазинчика, водопроводных колонок, простейших тротуаров, но даже электричества. Его провели году в 1947, когда власти поняли: долго еще придется буденовским бедолагам обитать в своих лачугах без надежды на расселение в благоустроенные квартиры. Так пусть хоть при свете поживут.
Я еще застала Буденовку неэлектрифицированной. Порою в рано наступивших осенних сумерках возвращаешься откуда-нибудь по ее узеньким закоулкам и тонешь в непролазной грязи - вокруг ни огонька, ничего не видно. Мало того, что непогода слякоти понамешала, еще и сами жители поспособствовали: выплескивали помои прямо на середину так называемой улицы. А куда же еще? Позади хибарки другой домик притулился - не соседям же на окна лить. Но хотя и говорили плановские, что в Буденовке одно хулиганье живет, за долгие годы никто меня здесь не тронул, не обидел, не обругал, даже шутки ради не припугнул. Сейчас, говорят, по этим местам прошел проспект В.М.Комарова. [...]
Школа N53, куда мама собиралась меня записать, была тогда на Плановом поселке единственной и находилась в паре кварталов от нашего дома. Виднелась она среди низкорослой застройки частного сектора издалека. Четырехэтажная, сложенная из красного кирпича, с огромными окнами, просторными классами и такими длинными и широкими коридорами, что за неимением других специальных помещений проводи-ли в них и зарядку для всей смены, и школьные собрания, и разные празднества, включая самодеятельные концерты. Школа возвышалась среди пустыря, что еще более подчеркивало ее громадность. Это позднее, классе в 6-м или даже в 7-м мы под руководством педагогов засадили пустырь деревьями и кустарниками, и вскоре вокруг весело зазеленел молодой сад. Говорят, сегодня от этого сада осталось только несколько искореженных деревьев.
Так ведь и школы, оказывается, давым-давно не существует. То-то я ничего не могла найти о ней в интернете, тогда как о школах
NN 38, 18, 48 и прочих материала предостаточно. Я столько лет издалека мысленно возвращалась к ее порогу, поклонялась ей, а в знакомых стенах уже давно обитало некое Специальное коррекционное образова-тельное учреждение N 119. За что ей была уготована такая участь? Ведь во многих отношениях она превосходила своих собратьев по ЧТЗ.
[3. Октябрьская 30, коррекционная школа №119 (отсюда)]
Когда в конце 1960-х гг. бойко начали сносить Буденовку, всем давно осточертевшую, на ее окраинах не задержались - пошли крушить кондовые плановские хоромы с садами-огородами-цветниками-палисадникам
Долго мне подружки писали, что на месте нашего дома обустроили детскую площадку. Остались лишь тополя, что росли в палисаднике. Потом и тополя исчезли. Вот в те годы и прекратила, наверное, свое бытование лучшая на свете школа N 53. Построили школу в 1930-х гг. XX в., видимо, по типовому проекту, ибо абсолютной ее копией (конечно, чисто внешне) была и школа N 38, расположенная между Буденовкой и 5-м участком, и элитная 18-я на улице Горького, в которой многие из нас завершили свое среднее образование (правда, она была оштукатуренной), да и иные учебные заведения, в том числе и за пределами Тракгорозаводского района. Например, педучилище возле старого цирка.
[4. Школа №38]
Школы NN 53 и 38 создавались, строились, росли, расширялись в одно и то же время. И судьба у них была до поры до времени одинаковой. Основали школу N 38 в сентябре 1937 г. как неполную среднюю. Наверное, тогда же появилась и школа N 53. Моя давняя школьная подружка Эмма Мухачева рассказывала, что когда во второй половине 1930-х гг. ее отец решил строить дом, выбрал для него место на Плановом поселке ЧТЗ не в последнюю очередь потому, что там уже стояла школа, столь необходимая его детям. Во время войны школа N 38 здание освободила для каких-то более важных в столь тяжелое время нужд. Эмма вспоминала, что она и ее одноклассники первый и второй класс кончали в одном из бараков 2-го участка. Здание школы N 53 занимал госпиталь. И я в Перми тоже начинала учиться в одноэтажном деревянном здании дореволюционной постройки, стоявшем далеко-далеко от дома, у самого леса, хотя великолепное здание школы стояло впритык к нашему дому, но в нем тоже располагался госпиталь.
В Челябинске мне повезло: в 1946 г. я пришла уже не в барак, а в начавшее потихоньку освобождаться каменное здание школы. Правда, в это время школе вернули только два верхних этажа. Не было не только кабинетов, актового и физкультурного залов, но даже гардероба. Пальтишки складывали либо на подоконники, либо на случайно оказавшуюся свободной парту, либо на спинки сидений, либо просто садились на них. А о каком-нибудь там буфете мы и не помышляли. Первый ученический буфет я увидела в школе N 18, но и там он появился не сразу, а лишь году в 1952, незадолго до нашего выпуска. И торговал он преимущественно холодными пирожками и булками, однако, и это по-кажется нам чудесным избавлением от вечного желания поесть. Выстояв огромную очередь, безнадежно опоздав на урок, спрятав под фартуком желанное яство, мы все же осмеливались войти в класс. Долго слушали у дверей проповедь на тему: "Какое это безобразие", а потом, прощенные, шмыгнув на свое место и засунув булку в парту, наощуть отламывали крошечные кусочки, быстро совали их в рот и блаженно жевали, но так, чтобы это оставалось незамеченным. [...]
Мы купили собственный дом, и меня повели на него посмотреть. Я ожидала увидеть нечто похожее на дом Мухачевых или хотя бы Силиных, ведь сказали же: "Будем жить на Плановом". По адресу-то получалось верно: "Плановый поселок ЧТЗ, улица Детская, 23" (позднее станет 32). Оказалось, прирезали чудом оставшийся свободным участок Буденовки к стоявшему рядом обширному плановскому дому с садом, выдали нам соответствующие документы на полагающиеся сотки и приняли наши заверения, что стоявшую на участке хибару мы со временем перестроим в приличный дом.
По карте оказалось довольно просто определить это место: вот этот двор на пересечении Шуменской и Детской - здесь кончалась Плановка и начиналась Будёновка.
[5]О хибаре я расскажу позднее, начну описывать новоявленную усадьбу с участка. Дед Вася первым делом огородил причитающуюся нам землю хилым штакетником, чем вызвал бурное негодование ближайших соседей. Никто ранее этим участком не пользовался, ничего на нем не садил, разве что было куда помои выплеснуть, да наискосок по нему коротать дорогу на работу или в баню, что стояла в самом начале улицы Детской. Кстати, бань на всем ЧТЗ имелось в те времена всего две. А поскольку домов с полным набором удобств в округе никогда не строили и самого элементарного душа никто не имел, понятно, какие очереди из желающих помыться выстраивались в сие заведение. Но мы с мамой вскоре приноровились, как туда попадать без чрезмерной затраты сил и времени. Мы являлись рано утром, да еще после выходного дня, когда баня не успевала прогреться - нам это было на руку, поскольку ни я, ни мама жаркую баню терпеть не могли. А ведь большинство-то любит потеплее, да еще в парилку с веничком наведаться.
Мама была родом из деревни, я там тоже часто гостевала, вроде бы должны были привыкнуть к знаменитой русской бане, но мы и в деревне мылись лишь при открытой двери. Так что, поселившись на улице Детской, банный вопрос решили быстро. И с соседями вскоре наладили вполне мирные, а с кем-то даже дружеские отношения. Люди быстро смекнули, что ничем им новая усадьба не грозит. Наоборот, оберегает от лишней пыли и помоев, от временных, пусть и редких стоянок нещадно чадящих и тарахтящих старых грузовиков, от плясок пьяненьких компаний... [...]
Однако далеко не вся положенная по плану земля досталась нам в действительности. Между нами и соседним плановским домом притулилась маленькая хибарка, настолько ветхая, что ее при нарезании земли в расчет не принимали, тем более что хозяева заверили всех: они съедут в самое ближайшее время, ибо оставаться в строении становилось просто опасным. Избушка могла рассыпаться в любой момент. Качаясь на сложенных между нашим домишкой и хибаркой досках, я могла заглядывать к соседям через дыру величиной с кулак, в их единственную комнату, в которой почти не было мебели, но неизменной частью обстановки оставалась детская зыбка: младенцы у соседей не переводились. Когда мы переехали, детей было пятеро. За то время, что мы прожили рядом, прибавилось еще двое или трое. Родителей звали Лена и Матюша. Они не были пьяницами; по-моему, даже совсем не пили, но жизнь их, как говорится, заела. Лена, сухопарая, подвижная, очень энергичная и деятельная, не имела возможности проявить свои (как мы догадывались) недюжинные способности, буквально осыпанная детьми, которых, кстати, всех воспитает людьми достойными. А вот муж ее Матюша был ни то, ни се. Тихий, незаметный... Похоже, он гвоздя в доме не забил. Где и кем работал, не знаю, но, видимо, долго его на одном месте не держали. Хибарка все же не рухнула: кое-как ее починили, подлатали, и прожила в ней семья почти до самого сноса Буденовки.
Подросли старшие дети и построили дом где-то за Плановым. Но воспользоваться освободившимся местом мы не успели - скоро снесли и нас. Соседей мы не дергали (куда же с такой оравой?), жили мирно, а с Леной вообще были не разлей вода. Оставили мы и проходы вдоль заборов справа и слева, что тоже отрезало изрядный клок земли от нашей усадьбы. Но люди привыкли здесь ходить, да и нам сподручнее было коротать путь, например, таская ведра на коромысле с питьевой водой из колонки, обустроенной квартала за четыре от нас. Или деду Васе в сопровождении любимой дворняги Джека добираться до работы. Воду из колонки использовали лишь для питья и приготовления еды. Для остальных нужд брали ее поначалу из ближайшего буденовского колодца, а потом вырыли собст-венный в огороде, прямо рядом с домом. Вода в колодце была чистая, студеная, но жесткая и невкусная.
Однако каким верным помощником стал для нас этот колодец! Его водою мыли, стирали (если смягчить ее щелоком), полоскали, поливали... А еще служил он нам холодильником. О настоящем не то что не помышляли, а и не догадывались о его наличии где-то во вселенной, Когда в конце 1950-х гг. в одном из магазинов Перми увидели с подруж-кой этакое чудо, долго смеялись: кому же он нужен в нашем царстве льда и снега, кто его купит? Зимой в сенях ничто не прокиснет, а летом возьмешь чистое ведро, сложишь в него все, что в жару может испортиться, спустишь по самые дужки в студеную воду - на пару суток сохранность обеспечена. Туда же и кастрюлю с супом отправляли, и бутыль с квасом, чтобы был он похолоднее. [...]
Кроме сада-огорода был у нас еще небольшой двор с курятником, дровяником, стайкой для поросенка, собачьей конурой, навесом, под которым находилась большая яма для хранения (до самой весны) картофеля и иных овощей, а в дальнем углу - дощатый туалет с самодельным ковриком на полу, с вышитым кормашком на стенке, в который аккуратно складывались нарезанные газеты. Скажи тогда кто про туалетную бумагу, засмеяли бы вконец. Другой такой же туалет был в огороде. Все это постепенно сооружал дед Вася, а мы обихаживали. Дед наш в особых мастерах не числился, скорее всего, знающий работник его бы и в подмастерья не взял, но все содеянное им стояло, держалось и верно нам служило до тех пор, пока нашу усадьбу не снесли.
Несколько частных домиков на Детской (слева за железным забором) - единственное, что осталось от этой части Плановки.
[6]Старых фотографий Нагорного у меня нет, поэтому напоследок добавлю несколько недавних снимков из тех мест. Гулял я там на прошлой неделе, после дождика, поэтому картину увидел довольно неприглядную. Эх, Будёновка и есть - в этом плане ничего не изменилось :)
[7]
[8]
[9]
[10]
[11]
[12]
[13]Ну надо же! Скульптуры!
[14]
[15]
[16]
[17]
[18]
[19]
[20]Источники:
Поздеев В. "Справочник улиц города Челябинска", ЮжУралБТИ, 2007
Аверина Н. "Челябинску из Австралии - с любовью", 2013