( из книги: Теплоухов К. Н. Челябинские хроники: 1899— 1924 гг. — Челябинск, 2001.).
Краткое содержание мемуаров. 1918 год.
Домашняя жизнь. Происшествие в Военно-промышленном комитете (Д. В. Колющенко). Изменения в городской жизни. Уход из акцизного ведомства. Первые аресты в городе. Увлечение сельским хозяйством. Чехословацкий мятеж. Экспроприация кожи. Распродажа части домашнего имущества. Призыв Владимира в колчаковскую армию. Сбор урожая. Поступление Анны и Ольги на учительскую службу. Бывшие сослуживцы в новых условиях - В. И. Филиппов, Л. И. Беккер, В. М. Лисовский Изготовление для Военно-промышленного комитета сапог.Импортные товары в Челябинске. Рост цен на товары. Приобритение Военно-промышленным комитетом валенок, полушубков, седел. Слухи о расстреле Николая II.
1918-й год застал г. Челябинск и всех его обывателей, сидящими между двух стульев, — старая власть умерла, новая не родилась, но такое неудобное положение никого особенно не огорчало, — даже как-то оригинально.
Встретили мы Новый год в обычной домашней обстановке.
...
Прошло Крещение, — наступила будничная жизнь, — жена хозяйничала, дочери учили, Костя учился, Володя раскачивался и подыскивал себе работу. Я до обеда сидел в В[оенно]- пр[омышленном] комитете, вечерами — в думских комиссиях, заседаниях, иногда в советах женской гимназии, — чаще дома— сапожничал, столярил.
...
В первой половине месяца в Комитете небольшое происшествие...
Вваливаются три субъекта — один — косой — фамилия Колющенко — с завода «Столль» (ЗАВОД ДОРОЖНО-СТРОИТЕЛЬНЫХ МАШИН им. Д. Колющенко прим. - constantin74), — два неизвестных... «Мы— представители рабочих завода «Столль». Желали бы ознакомиться с делами Воен[но]-пром[ышленного] комитета!» — «Пожалуйста! Что вас больше интересует, — я скажу, чтобы дали!» — «Мы желали бы сами!» — «Прекрасно! Все дела в этом шкафу, — открыл обе дверцы, — выбирайте любое, только кладите на то же место. Александр] Степанович! Дайте им бухгалтерские книги!» — «Нам книг не надо!»
Пошушукались между собой, помолчали... «Покажите нам секретную переписку комитета!» — выпалил Колющенко. «К сожалению, не могу — в К[омитете] никакой секретной переписки нет!» — «Как нет! — «И быть не может. В члены К[оми- те]та может вступить каждый желающий, — есть представители и от вашего завода. Дела решаются в открытых для публики заседаниях; более крупные — в общих, мелкие — технические — в заседаниях Совета. Какие же могут быть секреты и от кого?» Замялись. «А почему К[омитет] из последнего заказа на мины 1000 шт[ук] передал Кыштыму, 1000 — Златоусту, а нам только 100?» — «Ваш представитель был на этом распределении. Те заводы больше, лучше оборудованы и аккуратные, — заказы выполняют в срок, без брака, — ваш завод с большим опозданием и большим браком. Даем вам только для поддержки местных рабочих...» Опять пошушукались. — «Так, нет?» — «Шкаф открыт — ищите. В карман дел не прячу». Посидели, помолчали, ушли...
По примеру Петрограда и в Челябинске начала образовываться вторая власть, — кто ее назначал или выбирал, — оставалось неизвестным, — вероятнее, выбирали сами себя. Обыватели отнеслись к ее появлению довольно равнодушно: «Ну и пусть, нас это не касается!»
Но все-таки что-то чувствовалось, точно носилось в воздухе, — обычные дела потеряли прежний интерес — учились, учили, торговали, служили как-то механически, по инерции, — напоминали мух в начале осени.
Неважно работали и предприятия В[оенно]-пр[омышленно- го] комитета: сапоги еще шили, хотя довольно лениво, но слесарные мастерские из рук вон плохо... Осяковский — заведующий — собрал всех рабочих и предложил обсудить вопрос — будут ли они работать нормально при условии значительной прибавки жалования. Рабочие погалдели и... дали ответ весьма уклончивый. Мастерские решили закрыть, — пока временно, — дальше видно будет.
С 1 февраля закрыли, рабочих распустили, дали полумесячное пособие, — пусть ищут более крупного заработка и более легкой работы...
...
С февраля новая власть начала напоминать о себе, хотя сначала довольно безобидно, — воззваниями по самым разнообразным сторонам жизни.
Было, например], объявлено, что во всех, школах вводится выборное начало. Педагоги, как наиболее податливый и современный элемент, пытались провести начало в жизнь, но толку вышло мало. Выбранными оказались те же педагоги, которые и были, — других взять негде, ребята, выбранные в педагогический совет — для контроля за общим ведением преподавания (!), сидели истуканами, не находя случая, где могли бы проявить свои права: «защищать интересы учащихся» было не от кого...
Был выпущен приказ о сдаче частными лицами всех %% [процентных. — Сост.] бумаг в Государственный] банк, но обыкновенно все хранили их там и без воззвания; если и были обыватели, предпочитающие хранить дома, то они спрятали бумаги подальше.
Были попытки национализации домов, но довольно безобидные.
Большое впечатление произвел приказ об очистке снега на улицах, так как касался многих; некоторые обыватели поскребли, как и раньше, тротуары около своих домов, а где не было тротуаров — не скребли.
Была, наконец, назначена куча комиссаров по всем отраслям, но какие их функции, — кажется, они не знали и сами.
Забегу немного вперед. На последней неделе перед Пасхой торговля на базаре значительно оживлялась. Так и нынче — ввиду очень высокой цены привезли горы масла сливочного и топленого. Новая власть нашла цену ненормальной, — вышел приказ об установлении «твердой» цены, — чуть ли не вдвое ниже. Через час после объявления твердой цены — на всем базаре не осталось ни фунта, — все было спрятано, и обыватели потом искали по дворам, где остановились привезшие масло и платили — сколько те пожелают.
...
В городе надвигались события.
Откуда-то начали появляться военные — не русские — оказалось чехи; одеты франтами, с иголочки; офицеры — с оружием — на прекрасных лошадях. К жителям относились свысока, но держались очень вежливо; жили на вокзале, кажется, в вагонах на путях, — обыватели посматривали на них с недоумением, — что сие значит?
Вскоре, после 20 мая, новая власть прислала в В[оенно]- пр[омышленный] комитет приказ, что Комит[ет] упраздняется, и все имущество его и деньги должны быть немедленно переданы народу (?). Потолковали с Лаптевым, решили не отвечать, — подождать, что будет дальше...
Наше ожидание через несколько дней разрешилось самым неожиданным образом.
27 мая я пришел в К[омит]ет раньше обыкновенного, — почти никого еще не было. «Знаете новость? — спрашивает швейцар Григорий. — У нас теперь главные — чехи!» — «Как так?» — «Сегодня ночью чехи пришли в казармы, выгнали кто там был — стали хозяевами!»
Начали собираться; кроме обычных посетителей биржи и К[омите]та приходили и более редкие посетители... Новость уже облетела город; всем хотелось поделиться своими сведениями, узнать новые.
Выяснилось, как произошел «переворот», — оказалось очень просто...
Ночью к казармам пришло несколько десятков чехов с винтовками; стража у орудий у казарм безмятежно спала, — ночь была теплая... Чехи разбудили стражу: «Вытряхивайтесь, товарищи! Ваше время отошло!» — те благоразумно ретировались. Чехи вошли в казармы, — то же самое, — исчезли и те. Выстрелов никто не слышал.
Новые правители узнали о «мятеже» еще ночью, и к утру все бесследно исчезли, — точно провалились сквозь землю. Чехи их не преследовали и не искали, но некоторых потом поймали казаки в поселках и доставили в город.
Город точно успокоился, — нашлась привычная точка опоры; на улицах появились веселые лица, базары оживились... Немного действовало на нервы высокомерие чехов, но...
Появились слухи, что в Омске формируется новое правительство.
Собрали общее собрание членов К[омите]та, — решили не прекращать изготовление военного снаряжения; если возможно, то и расширить.
Городские события не мешали домашним работам. Табак на аллее и в огороде принялся хорошо, — Володя и Костя старательно его поливали, воду возили на себе из ручья — в бочке.
...
Дела в Комитете начали налаживаться; механическая мастерская пусть отдохнет, а за изготовление сапог еще прибавили плату. Не помню — сколько, но угадали подходящую, — число желающих работать быстро росло.
Появилась новая заминка, кожевенные заводчики начали жаться с кожей. Комитет им платил базарную цену, — они желали больше. Я посоветовался с людьми, которым доверял — А. Ф. Бейвелем, Еп. Андр. Баженовым, еще с кем-то и решил прибегнуть к приему «товарищей» — реквизиции, но реквизиции необидной. Мы отбираем всю кожу, какая есть на заводе, и немедленно уплачиваем за нее базарную цену, плюс 25% прибавки.
Совет К[омите]та — согласился. Выбрали Комиссию для выполнения: от К[омите]та — Е. А. Баженов и я, от биржи — Герасимова, еще кое-кого. Несколько дней ездили по заводам, — получили кожи больше, чем ожидали. Некоторые заводчики притворялись обиженными за принудительность, но... сдавали. Мера оказалась удачной, — мы обеспечились кожей надолго, заводы заработали энергичнее, — сырья у них и в уезде было достаточно.
...
Внешние события шли своим чередом.
Появился Колчак, Омск начал формировать новую армию, — прежде всего, конечно, из бывших. Объявлена мобилизация, — для рядовых — полупринудительная, — для офицеров — принудительная.
В числе других был мобилизован и Володя, — он прицеливался после распада Кожев[енного] к[омите]та поступить опять закройщиком. Оставлен пока в Челябинске.
...
Бейвели с начала июня жили на Акакуле, — в половине июля кто-то из их ребят приезжал в Челябинск, настойчиво звал к себе, — с ними уехала на озеро жена с Костей.
Косте было уже 15 лет, — этот возраст занят разрешением высочайших вопросов и презрением ко всему будничному, обычному... Костя дома бывал мало, домашние дела выполнял по принуждению, но на озеро поехал очень охотно.
Володю назначили командиром 6-й роты, и он нес гарнизонную службу. Уезжал из дому утром верхом, — приезжал к обеду, — иногда уезжал и вечером.
Приставили ему денщика Андрея, — он поместился у нас в кухне и не знал, что ему делать. Главной заботой не пропустить завтрака, обеда и ужина в Белых казармах (в районе совр. пл. Павших революционеров - прим. - constantin74), недалеко от нас. Потом, когда осенняя жизнь вошла в колею и мы не могли найти кухарки, Андрей с большой охотой исполнял ее обязанности, — дома спокойнее, чем в казарме.
...
В ноябре или декабре приезжал в Челябинск Александр] Васильевич] Колчак, пробыл день или два. Город по случаю его приезда устроил торжественное заседание в Думе. Были, конечно, гласные, чиновенство, промышленники, крупные торговцы, — словом, весь Челябинск. Колчак своей деловитостью и простотой произвел очень приятное впечатление не только на буржуев, но и на всех. Сказал довольно длинную речь; говорил ясно, просто, определенно, — без напыщенных крикливых фраз и обещаний... не скрывал трудности своего положения... Даже не говорил о борьбе с красными и просил помочь ему успокоить хоть немного страну, чтобы собрать Учредительное Собрание, которое и решит все.
Сношения с Сибирью и заграницей через Владивосток — крепли; в Челябинске появился дальневосточный, а потом и заграничный товар. Сначала, понятно, наиболее ходовые товары: шелк из Китая, табак и т. п. С шелком я дела не имел, а табак и папиросы покупал.