Челябинскому органу скоро будет 25 лет, однако его история охватывает в полтора раза больший период. Кроме того, не исключено что это вообще не первый орган в городе, хотя никаких документальных свидетельств этому не найдено.
[Из книги Старый Челябинск в открытках и фотографиях]С конца 20-х годов началась борьба с религией, взрывали храмы, поэтому орган, как в первую очередь религиозный инструмент, оказался под полным запретом.
Ситуация стала меняться в конце 50-х годов. Примерно с 1958 года начались поставки новых органов в СССР. Так как типовых решений в данном случае нет и быть не может - инструмент проектируется и строится под конкретный зал - от принятия решения до запуска готового органа проходит весьма много времени. Тем не менее, до 1990 года в СССР было установлено более 40 больших органов, практически во всех крупных городах. Инструменты были в основном производства Чехии (как более дешевые) и, реже, Германии.
В 1974 году тогдашнему министру культуры Екатерине Фурцевой была подана заявка на заказ органа для Челябинска. Именно эту дату можно считать началом истории челябинского органа.
Через 4 года, в 1978 году, была получена лицензия на орган фирмы Германн Ойле (ГДР). В том же году началось проектирование киноконцертного комплекса, который предполагалось разместить около цирка, на набережной реки Миасс. Проект был полностью готов в 1980 году, в малом зале комплекса (400 мест) и планировалась установка органа. Начало строительства намечалось на 1981 год, а окончание - на 1986 год, к 250-летию города. Но в конце 1980 года произошло событие, перевернувшее все планы. Вышло постановление ЦК КПСС и совета министров СССР о запрещении всякого рода проектирования и строительства объектов культурно-зрелищного и спортивного назначения. Это было связано с необходимостью экономии, вероятно, после огромных расходов на московскую олимпиаду 1980 года.
Практически весь 1981 год ушел на поиски решения, так как терять контракт на орган никто (включая руководство города и области) не хотел. В связи с невозможностью строительства нового зала было решено использовать какой-либо имеющийся. В конце 1981 года из Германии приехал специалист компании Германн Ойле и ему предложили три варианта. Зал филармонии более-менее подходил по акустике, но там были бы проблемы с климатическим режимом, а также с вибрациями от проходящего транспорта. Зал музыкального училища на ул. Плеханова по акустике не подходил вообще. Третьим же вариантом было здание Александро-Невской церкви на Алом поле, где предварительные акустические промеры дали обнадеживающий результат, даже несмотря на жуткое состояние здания.
Параллельно решали вопрос с финансированием, так как подготовка любого зала под орган, тем более, реставрация здания, требовала немалых финансовых затрат. К делу подключили главного инженера челябинского управления Стройбанка СССР В.М. Андрющенко - так как деньги в любом случае должны были идти через Стройбанк. И тот предложил сделать ход конем: говоря современным языком, использовать внебюджетное финансирование. Деньги давали предприятия города, они падали на спецсчет, откуда и оплачивались все работы. Кроме того, руководство города и области обещало всяческую поддержку и не просто разрешало, а, скорее, настоятельно просило не экономить и использовать те материалы, которые необходимы и желательны, вплоть до натуральной позолоты.
Таким образом, начиная с 1981 года полным ходом пошли проектные, а потом и строительные, отделочные и прочие работы, результатом которых была сдача готового органа в новом зале 29 июля 1987 года.
История Александро-Невской церкви также началась раньше ее строительства в том варианте, в каком мы знаем здание сейчас. В 1881 году, после убийства Александра II, на городском выгоне, который к этому времени постепенно стал превращаться в площадь, была заложена часовня в память об убитом императоре. Так как часовня (как и храм) должна была быть названа в честь какого-либо святого, ее окрестили именем Александра Невского. Строительство из-за недостатка денег шло медленно, потом совсем встало, а позже конструкции были и вовсе разобраны. В 1884 году было предложено превратить начатую часовню в церковь, но только в 1907 году строительство было реально начато.
В 1906-1907 годах архитектор, академик и ректор Императорской Академии художеств Александр Никанорович Померанцев выполнил проект, причем безвоздмездно. По проекту церковь была одноэтажным зданием с частичным подвалом, 13 куполами и 3 алтарями (из них один так никогда и не был освящен). Предполагались также флорентийские мозаики на боковых фасадах, а также две скульптуры по бокам колокольни. Ни то, ни другое из-за дороговизны не было сделано, построили лишь пьедесталы для скульптур. Колокольня классическая, 3-ярусная. Цоколь из серого гранита, само здание из лекального кирпича, как тогда было принято.
[Из книги К.И. Гусарова - Метаморфозы наследия]22 июня 1907 года был заложен первый камень, также в основание был положен кусочек мощей Александра Невского. В 1911 году был освящен главный престол, а в 1916-ом - строительство было завершено. Инженерное оборудование здания было весьма совершенным по тем временам, имелось калориферное отопление с печами в подвале, было подведено электричество.
В марте 1930 года вышло правительственное постановление о закрытии церквей - начиналась борьба с религией. В том же году все навершения на здании сняли, а также разобрали колокольню. Здание стало использоваться для светских нужд. До 1940 года там располагался газетный цех Челябинского рабочего (издательство Челябполиграф), затем, до 1946-47 годов - картинная галерея, вначале экспозиция, потом фонды. Были и другие пользователи здания.
Кстати, в начале 30-х годов здание пытались взорвать. Оно устояло, но на куполе образовалась трещина. Сейчас на ней установлены специальные датчики-маяки.
В 1954-1955 годах здание осталось без хозяев, и именно в это время очень пострадала отделка, в частности, росписи (до того просто закрашенные), которые были практически уничтожены. Тогда же здание было капитально реконструировано. Монолитными бетонными перекрытиями оно было разделено на два этажа, прорубили новые оконные и дверные проемы. Эти конструкции потом, при реставрации, аккуратно раздалбливали и выносили из здания больше года. Первый этаж отдали станции юных техников (филиал Дворца пионеров), впоследствии там была шахматная школа. На втором этаже организовали планетарий, находившийся там с 1956 по 1980 год. В 1980 году здание опустело, оно несколько раз горело и в результате оказалось сильно разгромлено.
[Фото Виталия Попова отсюда]В конце октября 1981 года здание было утверждено в качестве основы для Зала камерной и органной музыки.
Проект реставрации разрабатывался в Челябинскгражданпроекте, работы вел Челябгражданстрой. Конечно, к работе было привлечено много других организаций. Руководителем и главным архитектором был назначен Константин Иванович Гусаров, разработкой чертежей и проектированием недостающих частей здания занимался архитектор Андрей Александрович Корнилицын. Консультантом по реставрации и одним из авторов интерьеров был Леонид Николаевич Ненаглядкин, главный специалист московского института Роспроектреставрация. Главным инженером и координатором работ выступала Валентина Григорьевна Симоненко, а полномочным представителем и консультантом по всем вопросам строительных работ - Андрей Васильевич Сюмкин.
Первой и самой существенной проблемой при реставрации самого здания было отсутствие информации по первоначальному облику. Если элементы фасада (например, оконные проемы) частично сохранились и поэтому могли быть воссозданы путем копирования, то данных по куполам и колокольне не было совсем. Все что удалось достать в результате тщательных поисков - один негатив времен революции (правда, хорошего качества), пара копий с проекта Померанцева (внешний вид и разрезы, в масштабе, но без единого размера), плюс несколько листов переписки Померанцева по проекту. Причем документы Померанцева нашлись аж в Ленинградском государственном историческом архиве. Молодой архитектор А.А. Корнилицын по этим очень скудным данным сумел воссоздать размеры и чертежи всех элементов здания.
[Из книги К.И. Гусарова - Метаморфозы наследия]Следующей проблемой стал кирпич. В царской России применялся кирпич дюймовых размеров, в частности на здании Александро-Невской церкви 11"*5.5"*3" (280*140*75 мм), произведенный, судя по клеймам, на заводах в Троицке. Но кирпичи дюймовых размеров в СССР выпускались лишь единственным заводом Ленпроектреставрации, куда попасть с заказом, тем более, крупным, было просто физически невозможно. Ситуация осложнялась тем, в оригинале кирпича было использовано аж 54 типоразмера. Стандартный же кирпич метрического размера был категорически неприменим, так как при этом поплыли бы все размеры, перевязки кирпичей, кладочные швы и т.д. В итоге на Миасском кирпичном заводе заказали 11 видов болванок нужных (дюймовых) размеров, из которых потом шлифовкой получали все нужные профили. Кладку вели строго по дореволюционной технологии, на известково-песчаный раствор. Потом возникло еще одно осложнение. Исторический и новый кирпич различались по цвету, в результате чего здание выглядело пестрым. Решение было найдено в виде окраски кирпича. Красили молотым кирпичом с жидким стеклом, причем вручную, с лесов и автоподъемников. Результат оказался отличным, окраска прекрасно держится до сих пор, и создается полная иллюзия натурального цвета. Только если присмотреться, окраску выдают задетые краской швы кладки.
Окраска крыши, водоотливов и прочих наружных металлических элементов также выполнялась строго по технологии 1912-1916 годов, с применением натуральной олифы, весьма дефицитного свинцового сурика и краски медянки, сделанной также на основе натуральной олифы. Правда, в отличие от окраски кирпича, долговечность покрытия на металле оказалась похуже. На фото видно, что больше чем за 25 лет краска местами облезла и потеряла вид.
Отдельным вопросом были луковицы куполов. Во-первых, надо было обработать каркасы до полной осевой симметрии (а размер самой большой луковицы 2 метра в диаметре и 5 в высоту), для чего реставраторы собрали гигантский токарный станок. Во-вторых, каркас надо было ровно обшить листовой медью. Наконец, возник вопрос об оригинальном цвете. При поиске в запасниках картинной галереи нашли несколько полотен кисти И.Л. Вандышева с видами старой Челябы, где церковь была нарисована с зелеными куполами.
Внутренняя отделка была сделана из материалов самого лучшего качества. На двери и окна пошел башкирский дуб, полы в зале паркетные, из дуба и красного дерева. В прочих местах полы из гранита и мрамора, в т.ч. наборные. Пилоны облицованы мрамором редкого светлого оттенка из Кибик-Кардынского месторождения (Алтай) и украшены панно из яшмы и змеевика. В некоторых местах применен даже мрамор из месторождения в Армении! Дверная и оконная фурнитура сделана из бронзы и латуни по индивидуальному заказу. В некоторых местах (например, в отделке лепнины купола) применена позолота. Использовались очень дефицитные в то время немецкие краски.
Интересна также история с живописью. Сейчас потолки просто покрашены в светлые цвета, но исходно они были покрыты масляной живописью религиозного содержания - как и во всех церквях. С течением времени эта живопись очень сильно пострадала, на момент реставрации остались только разбросанные по площади потолка и стен отдельные фрагменты, не подлежащие никакому восстановлению.
Так вот, около 1983-1984 года, т.е. в разгар реставрационных работ, в одной из местных газет появилась заметка о том, что, де, в церкви обнаружены фрагменты фресок школы Васнецова. Автор был явно безграмотен, на что указывало хотя бы то, что на момент строительства церкви в начале XX века технологию фресок, как трудоемкую и требующую высокого мастерства и при этом быстрой работы, не использовали уже больше двухсот лет. Но редакция уперлась, не желая признавать некомпетентность сотрудника. Следствием этого была неоднократная перепечатка заметки в разных газетах, включая и "Правду" (по сути самая главная газета страны в то время). Дело кончилось тем, что в 1986 году, примерно за три месяца до окончательной сдачи объекта, из отдела культуры ЦП КПСС пришло предписание: консервацию фресок выполнить, об исполнении доложить. Срочно вызвали специалистов из московского института Союзспецреставрация, которые просто лишились дара речи, увидев что надо "консервировать". Но против приказа ЦК КПСС не попрешь, работы в итоге выполнили, полностью поломав при этом весь график отделочных работ в зале, когда времени и так не хватало.
Самое интересное, вскоре после того, как эпопея с консервацией закончилась, в газете опубликовали исследование сотрудницы краеведческого музея А.В. Лушниковой (с большим трудом пропихнутое в печать), которая по архивным документам установила авторство живописи. Роспись (в технологии масляной живописи) выполнял В.М. Ощепков из Шадринска, который потом организовал мастерскую и в Челябинске. При этом роспись была сделана в стиле Васнецова, по мотивам собора в Киево-Печерской лавре.
Внутренняя отделка, конечно, велась с тщательной проработкой получающегося внешнего вида, но первейшим критерием была акустика помещения. Еще на стадии начала проектирования выявилось полное отсутствие в литературе данных по акустическому расчету зала с органом. Обычные концертные залы, кинотеатры - пожалуйста, но в отношении органов в лучшем случае была сноска - требуются расчеты по специальным требованиям, и все. Вероятно, это было следствием церковности, т.е. нежелательности органов в СССР. Стало ясно, что своими силами не обойтись, и руководитель и главный архитектор реставрационных работ К.И. Гусаров поехал в Москву, где к работе подключили кафедру строительной акустики Московского архитектурного института (МАрхИ), а также НИИ строительной физики. Для концертных залов вообще и с органом в особенности требовалось определенное время реверберации (оптимально около 3 секунд), соблюдение параметра, называемого слоговой артикуляцией речи (отличным показателем считается 78-84%), а также отсутствие слышимого эха, для чего разность прихода отраженных сигналов в каждую точку не должна превышать 50 мс, при том что наличие отражений с разностью меньше этой величины является полезной, так как добавляет к звуку обертоны, украшает его. За пять месяцев было сделано около 300 подгоночных расчетов, в которых учитывались все параметры внутреннего наполнения зала: положение лепнины, карнизов, облицовок, материалы, из которых все это делалось, типы кресел... Кстати, потом, в течение ряда лет, исходные данные и расчеты использовались в МАрхИ для курсовых работ по строительной акустике.
Результат получился превосходным, как на слух, так и в цифрах. Так, слоговая артикуляция речи оказалась около 81-83%. Единственный курьез, к счастью, без последствий, произошел со зрительскими креслами. Отделка зала уже подходила к концу, когда выяснилось, что будут установлены кресла, списанные из оперного театра - там как раз обновляли интерьер к 250-летию города. В экстренном порядке запросили акустические данные этих кресел (выпуска середины 50-х годов), и большим везением оказалось минимальное расхождение этих данных с параметрами, заложенными в расчет зала.
На стадии акустического расчета зала выявилась одна неприятная вещь. Центральная точка звучания органа находилась близко к геометрическом центру сводов зала. Как следствие, могли возникнуть нежелательные переотражения, посторонние призвуки и т.п. эффекты. Проблема это в принципе известная и имеющая стандартные методы решения в виде установки специальных рассеивающе-поглощающих устройств, которые обеспечивают равномерность звука по всей площади зала. Вот только по конструкции и внешнему виду они категорически не вписывались в интерьер. С подачи Л.Н. Ненаглядкина было решено совместить спецконструкцию с главной люстрой, он же занимался проектированием и расчетом люстры. В частности, к основной многоярусной конструкции были добавлены 8 небольших люстр, как это сделано в Большом театре. На люстру было выделено 650 кг специального хрусталя австрийского производства (по акустическим свойствам отличающегося от отечественного). К слову, позже, уже при настройке органа, интонировщик услышал едва слышимые посторонние призвуки, которые были исправлены коррекцией высоты подвеса люстры - реальная высота оказалась отличной от расчетной на 20-25 сантиметров - мелочь, казалось бы.
Остальные люстры являются копиями люстр из одного из иностранных посольств, останкинского дворца графа Шереметьева и других, а также собственными разработки. Но они, в отличие от главной, служат лишь источниками света.
Теперь об инженерном оборудовании зала. Для органа необходим строгий влажностно-климатический режим (по техзаданию температура 19+-0.5 градуса и влажность 55+-5%). Для соблюдения этого, во-первых, была очень тщательно сделана герметизация зала. Во-вторых, в подвале установили три кондиционера, работающих посменно (одну неделю работает первый, ему помогает второй, третий на профилактике; следующую неделю работает второй, третий "на подхвате", первый на профилактике, и далее по циклу). Кондиционеры воют как самолет, но в зале этого совершенно не слышно за счет специально принятых мер, в том числе сложных лабиринтных глушителей.
В зал система кондиционирования выведена таким образом, что ее присутствие визуально не заметно. Подача воздуха сделана через венткороба, смонтированные в пилонах; только с балкона немного видно вентиляционные решетки.
Также требовалась хорошая звукоизоляция и изоляция от вибраций извне. Для этого орган установили на 20-тонное плавающее основание, в окнах применили тройное остекление с уплотнением невысыхающем герметиком. И плюс "работают" сами стены, толщина которых достигает 90 см и более.
И еще один интересный момент. Орган при работе создает некоторое избыточное давление воздуха в зале. При этом, в соответствии с законами физики, звук органа чуть-чуть меняется. Очень немногие способны услышать это изменение, но оно есть. Чтобы скомпенсировать этот эффект, вместо одного из окон с восточной стороны купола установлен утепленный жалюзийный клапан с автоматическим управлением, который стравливает избыточное давление.
Таким образом, проект реконструкции начали разрабатывать с 1981 года. С марта 1982 года подключились специалисты из Германн Ойле, вначале они прислали технические требования, а после и участвовали в проектировании, не раз приезжая в Челябинск еще задолго до собственно монтажа органа. Примерно с того же времени начался разбор конструкций, сооруженных при перестройке здания в 50-х годах. Плановый срок сдачи к 250-летию Челябинска был точно соблюден - зал (пока без органа) сдали 13 сентября 1986 года. Поначалу на куполах стояли шпили, позже их заменили крестами.
Примерно с 1983 года в прессе стали появляться публикации о реконструкции здания с последующей установкой органа. В порядке обмена опытом на стройплощадку, а впоследствии и в готовый зал, регулярно приезжали делегации из проектных и строительных организаций разных городов СССР, это продолжалось аж до 1988 года.
Сразу после сдачи зала была запущена система кондиционирования. В феврале 1987 года из Германии пришли два железнодорожных вагона с деталями органа, которые после выгрузки больше месяца выдерживались в зале. В апреле 1987 года начался монтаж, для чего из Германии с фирмы-производителя приехала бригада из шести человек. В течение месяца орган был собран, после чего его в течение двух месяцев настраивали два интонировщика, также из Германн Ойле. 29 июля 1987 года инструмент был сдан, а 30 июля состоялся первый концерт.
[Из книги К.И. Гусарова - Метаморфозы наследия]Зал имеет емкость 300 мест. Реконструкция (без стоимости органа) обошлась в 2.1 млн. рублей (это когда доллар стоил 70 коп.), с учетом курсов валют и инфляции всех денежных единиц это примерно соответствует 200 млн. рублей на сегодняшний день.
19 апреля 2010 года Михаил Юревич, на тот момент мэр Челябинска, заявил о передаче здания церкви, что вскоре было оформлено юридически. К каким последствиям это привело будет рассказано далее. Следует еще отметить, что последнее время активно идет процесс реституции церковного имущества, поэтому, вполне вероятно, инициатива Юревича лишь сдвинула срок возврата здания РПЦ, т.е. вопрос о возврате рано или поздно все равно возник бы.
Часть 2
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →